Факты vs. История
Впервые опубликовано в Медиапедии (сейчас сайт не работает)
Можно ли написать интересную статью, не исказив факты? Хотя бы на самую малость, не заметив то, что не ложится в статью, и добавив важности тому, что в статью ложится, но в реальности совсем не важно.
Ирина Майорова в книге «Про людей и звездей» описывает, как сочиняли тексты в газете «Бытие» («Жизнь»). Одни люди собирали кубики-факты, другие (рерайт) складывали из этих кубиков мозаику-историю. Получалось по принципу «все это было, но ничего этого не было». Мои знакомые из этой газеты подтверждают, что рядовое происшествие в статье превращалось в «жуткую драму», по возможности туда вплеталась еще и любовь, а дети непременно оказывались «безгрешными ангелами».
Без этой крайности, наверное, бульварную газету не будут читать. Но вопрос «Что первично, факты или история?» оставлен без ответа даже в качественных изданиях. С одной стороны, мы должны писать так, как есть, потому что писать по-другому не имеет смысла. Наш товар – информация, которая помогает ориентироваться в окружающем мире. С другой стороны, если мы напишем все, как есть, написанное окажется в стиле Сократа: «Я знаю, что ничего не знаю. А вы не знаете даже этого». Едва ли редактор решится поставить в номер статью с таким выводом.
Зато даже в качественных изданиях «на ура» идут статьи другого типа. Когда журналист что-то придумал, позвонил эксперту, тот сказал, что такое может быть. Затем источник (?) не подтвердил, но и не опроверг. Вытаскиваем деталь, которая подтверждает гипотезу. Добавляем комментариев о том, кому и почему происходящее выгодно, и история готова. Все понятно, кто, кого, зачем. Не понятно только, как происходящее соотносится с действительностью. Или это не важно? Не зря же говорят, что журналистика – это разновидность шоу-бизнеса с поправкой на политическую конъюнктуру.
Американский медиаконсультант Рой Питер Кларк в одной из колонок рассказывает про студентку, которой поручили написать репортаж про инвалидов-колясочников. «Она встретилась с ними и написала восторженную статью о триумфе человеческого духа. Спустя некоторое время она призналась, что инвалиды произвели на нее ужасное впечатление. Они были капризные, развязные, раздраженные, некоторые к ней приставали, противные, похотливые. Я спросил, почему она не написала про это. Она ответила, что хотела написать хорошую историю о людях, преодолевающих препятствия».
Рой Питер Кларк винит во всем архетипы – базовые сюжеты, которые живут в нашем сознании, и которые заставляют рассматривать мир через их призму. Редакторские архетипы я испытал на себе, когда в самый разгар дела ЮКОСа сдал статью о предложении какого-то сенатора ужесточить конфискацию имущества с комментариями экспертов, что это предложение – глупость. Но начальство усмотрело в сенаторской инициативе попытку обобрать МБХ до нитки. Статью вернули, добавили «правильных» комментариев, и статья пошла на первую полосу. По-моему, ее даже активно потом цитировали.
Хотя как надо поступать, я не знаю. Потому что самые популярные и высокооплачиваемые репортеры свои статьи именно выдумывают. Т.е. сочиняют историю у себя в голове, а факты используют ровно настолько, насколько они для этой истории подходят. Если же факты не подходят, тем хуже для фактов. На моих глазах на учредительном съезде «Справедливой России» журналистка буквально набросилась на одного из лидеров партии Александра Бабакова и пять минут вырывала у него признание, что СР будет выставлять второго преемника на президентских выборах (первого выставит ЕР). В конце концов г-н Бабаков сдался и что-то признал, а журналистка потом построила статью на этой фразе.
Валерий Панюшкин на мое замечание, что в его репортажах повторяются одни и те же сюжеты, только в разных местах и с разными героями, посоветовал прочесть «Четыре цикла» Борхеса. Там говорится, что историй всего четыре: о штурме города (Ахилл и Троя), о возвращении (Одиссей), о поиске (путешествие за золотым руном) и о самоубийстве бога (Христос и др.). «Сколько бы времени нам ни осталось, мы будем пересказывать их – в том или ином виде», – пишет Борхес. А Панюшкин, когда описывал драку на передаче «Свобода слова» перед думскими выборами 2003 года, назвал охранника Жириновского Олега Малышкина «человеком-горой» (рост – 170 см). Сама же драка превратилась в поединок Давида (экономист Делягин) с Голиафом (Малышкиным), которого Делягин, если верить Панюшкину, неожиданно для всех побил.
Но, может быть, журналистам именно за это и платят деньги – чтобы они структурировали окружающую действительность в привычные сюжеты? Не важно, что все было не так. Главное – нам понятно, и мы спокойны. Иначе мучились бы, как Сократ, что ничего не знаем и не узнаем. Только моя знакомая, которая одно время работала юристом в издательском доме, а теперь подалась в судьи, любила говорить, что «средство массовой информации – это не есть средство информации».
Александр Колесниченко